Я дружу с девочкой. У нее одна рука, она то ли балерина, то ли гимнастка. Скорее гимнастка. Она любит себя и катается на велосипеде. Мы вместе смотрим телевизор и пьем чай с ванильным печеньем. Потом мы на велосипедах едем по детской площадке. Это страшно. Мне очень страшно и я падаю. Мы опять сидим на кухне и пьем чай. Я чуть-чуть её боюсь и поэтому слушаю. Потом мы идем в лес; там, между деревьями есть тарзанка. Точнее странное подобие грубой канатной дороги. Мне опять страшно. Я чувствую, что если стану кататься, то умру. Но я боюсь девочку и поэтому сажусь. Мне начинает быть мерзко оттого, что у нее нет второй руки. Но я стесняюсь своих ощущений. я знаю, что нельзя бояться людей только потому, что они не такие, как я. я стараюсь не думать. я жду. Вокруг деревьев толпятся дети. Они орут. Они начинают трясти деревья, на которых натянуты веревки канатной дороги. Они хотят, чтобы мы упали. Еще чуть-чуть и мы упадем. Я плачу. Я знаю, что это неизбежно. Я знаю, что эти дети злые. Они не виноваты, но они злые. Они считают, что кататься на канатной дороге могут только они. Мне их не жалко. Я не слезу. Мне кажется, что моя «подруга» тоже испугалась. Это странно. Она сильная, она не может бояться. Почему она плачет? Хочу спросить. Слова не выходят. Они сдавливаются во мне. Красиво, я таю, и слова сдавливаясь, разрывают все, что вокруг на куски.
Мы исчезли.